Принято считать, что на фоне кризиса в стране количество людей, страдающих психическими расстройствами, увеличивается. Кроме того, как сегодня очевидно свидетельствует статистика, заметно увеличивается в этот период и количество преступных посягательств. В криминальных сводках чаще появляются сообщения об ограблениях, налетах на пункты выдачи займов и микрокредитов, а также о различных мошенничествах в финансовой сфере. Некоторые преступления совершаются людьми, признанными судом психически невменяемыми. О том, как экономический кризис повлиял на психическое здоровье екатеринбуржцев, и об особенностях принудительного лечения психически больных граждан «ВЕДОМОСТЯМ Урал» рассказывает главный врач Психиатрической больницы № 3 Екатеринбурга Олег Забродин.
- Олег Валентинович, сколько лет Вы возглавляете эту психиатрическую больницу?
- Я здесь работаю с 2007 года.
- А как Вы попали в эту профессию?
- Это было очень давно, в 1980 году. Я тогда заканчивал школу. К нам в класс пришел один доктор и начал рассказывать про психику человека, про способности памяти. Мне тогда это очень понравилось, и я, когда закончил школу, решил поступать в медицинский институт. Где-то в подсознании я никогда не представлял себя кардиологом или хирургом... На курсе четвертом я со своим другом, Белкиным Андреем, который сейчас возглавляет Клинический институт мозга, мы начали ходить в студенческое нейрохирургическое научное общество. Тогда я увидел впервые инструментарий, похожий на орудия из комнаты пыток - коловороты, сверла, пилы, ножовки - которые используются, чтобы вскрыть черепную коробку. И когда я этот инструмент увидел, пациентов до и после операции, я вдруг понял, что это не то, к чему я стремлюсь. Я ушел в общество курса психиатрии. Там понял, что это мне гораздо ближе.
- В чем состоит главная задача врача-психиатра?
- Смотря с какой стороны посмотреть. Помните, притча есть... У трех работников спросили: что ты делаешь? Один сказал, что обтачивает камень, второй - что складывает камни в определенной последовательности, а третий - что строит храм. Хотя все занимаются одним и тем же делом. Если с точки зрения инструкции, законодательства и функционала, я занимаюсь лечением психически больных. Не только лечением, но и решением их социальных и психологических вопросов. В том числе семейных, вопросов трудоустройства...
- Какие психические заболевания Вы лечите?
- У нас не так уж и много болезней. Есть болезни, связанные с понятием «шизофрения», есть болезни, связанные с возрастными особенностями, есть болезни, связанные с довольно большим классом - последствий перенесенных травм, инфекций, интоксикаций, включая алкоголь. Есть раздел, который связан с генетикой - это умственно отсталые. И довольно большой раздел, это так называемые пограничные нервно-психические расстройства. Связанные с особенностями реагирования на окружающую среду, и с особенностями личности - аномалии развития личности, психопатия. Вот такое количество болезней.
- С какими болезнями больше всего больных?
- Конечно, с диагнозом «шизофрения», это, думаю, больше половины всех больных. Шизофрения - это заболевание, которое не зависит ни от экономики, не зависит от военного или мирного времени, и развивается по своим законам и механизмам. Причины возникновения шизофрении не ясны. До сих пор у нас нет ни одного нобелевского лауреата, который нам вскрыл бы причину этого расстройства.
- На жителей какой территории и какое количество пациентов рассчитана больница?
- У нас больница не самая крупная, рассчитана на 370 больных, обслуживает население Орджоникидзевского, Железнодорожного районов Екатеринбурга, Верхней Пышмы и Среднеуральска. Все граждане, которые проживают на этих территориях, доставляются по «скорой помощи» сюда.
- Палаты не пустуют, всегда хватает пациентов?
- Всегда хватает.
- А социальный статус больных можно выделить? Например, по той же шизофрении, или наркозависимых пациентов ...
- У нас всего одно отделение для наркологических больных и для психозов алкогольных. С наркоманией здесь не лежат. Что касается социального статуса - в большинстве своем это люди небогатые. Возраст тоже разный. Но все-таки, конечно, все зависит от того, какое психическое расстройство. Если это пограничные состояния, то обычно это довольно молодой возраст. Если это старческий возраст - то это особенности, связанные с памятью, деменцией и т.д. Если это умственная отсталость, то это совсем молодой возраст. Они, как правило, переходят к нам под наблюдение из детской службы. А самое распространенное - шизофрения - здесь возраст начала заболевания имеет некоторую привязку, обычно это 30-40 лет. Можно сказать, что это заболевание поражает молодой, трудоспособный возраст.
- Как Вы относитесь к мнению, как некоторые считают, что шизофрения - это не столько заболевание, сколько особенности психики?
- Шизофрения - это заболевание, которое подчиняется всем законам медицины.
- То есть, имеются определенные закономерности, присущие именно этой болезни?
- Абсолютно. У любого заболевания есть начало, есть течение. Ни один диагноз «шизофрения» еще не был поставлен просто так...
- Как известно, многие гениальные люди страдали шизофренией.
- Это другое. Да, страдали шизофренией... А что, у великих, гениальных людей не бывает язвы желудка или геморроя? Все бывает. Есть человек - есть болезнь. И это не зависит от того, ученый он, или практик, или колхозник... Люди, обладающие высоким интеллектом, не входят в группу риска по шизофрении, точно так же, как не входят в группу риска по другому заболеванию. Да, есть среди гениальных людей очень много больных с таким диагнозом. Объясняется это тем, что особенности течения их мыслительных процессов для других людей очень любопытны и привлекательны. Если брать в пропорциях, скажем, количество больных шизофренией писателей и здоровых, конечно, здоровых писателей гораздо больше. Ван Гог у нас один, и Достоевский со своей эпилепсией...
- Просто болезнь не мешала им творить?
- Вопрос в том, насколько личность и болезнь могут одновременно и параллельно существовать. Есть болезни, которые очень разрушают личность, и она не может ни работать, ни находиться в семье, ни творить полноценно. И есть болезнь, которая дает некоторую особенность человеку. Есть психическое расстройство, когда человека, максимум, чудаком можно назвать. Он же не выпадает из общей жизни. Он продолжает, скажем, себя обслуживать, соблюдать общие законы гигиены... И есть человек, который очень болен. С кем мы в основном и имеем дело. Они, увы, глубоко дезадаптированы - и в социальном, и в трудовом, и в бытовом плане.
- Сколько вообще больных психическими расстройствами среди населения? Есть такая статистика?
- Их в больнице много, а в населении немного. Мировая статистика говорит, что психически больных всего 3%. По закону философии, если 3% абсолютно психически больных, то, значит, 3% абсолютно психически здоровых. А остальные - это пограничные нервно-психические расстройства.
- А вот сейчас, в период кризиса, есть какой-то всплеск таких заболеваний?
- Ну, таких, узко специфических. Конечно. В основном, если брать ведущие симптомы заболеваний, это нарушения сна, тревога и снижение настроения. То есть, как человек реагирует на какую-то трудную жизненную ситуацию? Основная реакция - это мобилизация. Мы мобилизируемся, группируемся и преодолеваем. Знаете, как сказал один великий человек: если что-то меня не убивает, оно делает меня сильнее. Если ситуация для личности сильнее, чем сама личность и возможность ее преодолевать, то развиваются симптомы, которые уже можно называть психическими. Это нарушение настроения, чаще всего в сторону понижения, это нарушения режима сна и бодрствования. Если брать вот эти тройку симптомов, то по ним можно сказать, что во время кризиса их мы встречаем чаще. Причем чаще у людей, которые ими никогда не страдали.
- А шизофрения, другие болезни?
- Нет четкой связки между возникновением шизофрении у людей и кризисом. Я как практик могу сказать, что в принципе кризис для психики - это хорошо. Но есть люди, которых он убивает. И вот в этот период, если у человека общий фон настроения ниже, чем среднестатистический, то дополнительное снижение настроения может привести даже к возникновению суицидальных мыслей. Психозы или заболевания позднего возраста зависят только от возраста, от экологии, статуса человека. Кстати говоря, увеличение количества больных с деменцией [приобретенного слабоумия, характеризующегося деградацией мышления, памяти, поведения - ред.] говорит о том, что человечество живет сейчас гораздо лучше. Раньше люди просто не доживали до деменции.
- В принципе, деменция - это логическое завершение жизни?
- Ну, да, оно как бы и логическое. Но почему бы нам с вами не вспомнить великих людей, художников, писателей, которые доживают и до ста лет совершенно спокойно, без деменции. Ее наличие или отсутствие проявляется тогда, когда человек попадает в группу риска. Группа риска - это когда человек прекращает работать головой. Не хочу обижать никакие профессии, но мы очень часто видим, что люди, которые всю жизнь занимались точными специальностями, например, бухгалтера, учителя, выходя на пенсию, очень быстро начинают демонстрировать появление довольно серьезных органических расстройств. Казалось бы, человек работал всю жизнь, потом перестал работать - легче должно быть. Ан нет. Голова должна работать.
- То есть, совет такой, что нужно работать как можно дольше?
- Да, голова должна работать. Возраст человека зависит от его духа, от его мотивации, от его когнитивных функций... То есть, пока интерес не утрачивает, то живет.
- Это подтверждается медицинскими данными?
- Я не скажу, что это наблюдение научное. Но я это вижу, все-таки с 86-го года работаю в психиатрии. Я вижу, что закономерность такая есть.
- А в стационар почему люди попадают? Не все же психические заболевания требуют стационарного лечения...
- В стационар попадают только те, которые требуют стационарного лечения. Ни один случайно мимо проходящий в стационар не попал. И вообще в психиатрический стационар попасть довольно сложно. Для этого нужны довольно веские обстоятельства.
- При каких условиях человека помещают в больницу на принудительное лечение?
- Принудительное лечение никакого отношения к психиатрии вообще не имеет.
- Почему?
- А это все у нас идет из суда. Принудительное лечение - это государственная мера. Какой-то гражданин или гражданка совершают преступление, и в зависимости от тяжести содеянного ему назначается комплексная судебно-психиатрическая экспертиза. Если экспертиза решает, что этот человек совершил преступление в состоянии нарушения психики, то тогда он будет направлен судом на принудительное лечение. Например, люди, которые убили каких-либо других людей, находясь в психозе.
- Как раз громкое дело последнего времени, когда в Нижнем Новгороде убийца вырезал всю свою семью...
- Ужасно, ужасно... Подозреваю, что он болен.
- Но, тем не менее, из того, что мы знаем по официальным сообщениям, несмотря на наличие диагноза «шизофрения» судебные психиатры не исключили его вменяемости на момент совершения преступления.
- Есть такое понятие как ограниченно вменяем. Значит, все-таки в тюрьму пойдет. Но это уже суд решает. Лично я считаю, что человек, который совершил преступление, должен за это отвечать. Да и полного освобождения от ответственности нет. Изменяется мера пресечения с отбывания наказания в обычных условиях [лишения свободы - ред.]... на медицинскую меру. Если суд считает, и экспертиза доказала, что человек болен, значит, он будет лечиться принудительно. У нас есть целая система учреждений - и федерального уровня, и субъектового уровня - где осуществляется такое лечение.
- В вашей больнице оно тоже осуществляется?
- Да, общего типа. У меня в отделениях есть такие больные, которые находятся на принудительном лечении.
- В нашей журналистской практике мы расследовали реальный случай, когда женщина, работая на предприятии главным бухгалтером, похитила со счета более миллиона рублей, а впоследствии была признана судом невменяемой и полностью освобождена как от уголовной, так и от гражданской ответственности. Как рассказывают люди, которые ее знали и с ней работали, у них никогда не возникало каких-либо подозрений на этот счет, более того, ее воспринимали как высококлассного специалиста. Некоторые склонны считать, что могла иметь место симуляция болезни.
- Симулировать психическое расстройство очень сложно. Для этого мало одного желания симулировать. Во-первых, нужно знать, что симулировать, во-вторых, нужно быть неплохим актером, в третьих, нужен постановщик. А в четвертых, вероятность того, что врач, который знает достоверно, как протекает это заболевание, или комиссия врачей, могут быть обведены вокруг пальца, практически нулевая... за исключением некоторых случаев... Я не говорю и, конечно, в расчет не беру коррупционную составляющую.
- Хотелось бы понять, где проходит эта грань - вменяемости-невменяемости. Вот, например, в данном случае, эту женщину-бухгалтера признали невменяемой. А ведь ее преступные действия были не одномоментные, они совершалось целенаправленно, поэтапно, в течение длительного времени. Деньги снимались со счета предприятия, потом она намеренно искажала отчетность перед своим руководством. Распоряжалась похищенными деньгами разумно... И только когда расследование уже было завершено и ее вина фактически доказана, в суде она начала вдруг вести себя неадекватно, и судебно-психиатрическая экспертиза признала обвиняемую невменяемой.
- Не повезло, значит, работодателю. Что тут еще можно сказать...
- А то обстоятельство, что психически невменяемый человек вполне разумно совершает все свои действия...
- Это сосуществование. То есть профессиональные навыки есть... Теоретически это возможно. Теоретически, если ты главный бухгалтер, теоретически ты можешь это сделать. Практически, наверное, тоже. По понятиям, по жизни, думаю, что ей не повезло, она попалась.
- Так можно ли все-таки называть больным такого человека?
- Человека, который ворует деньги у другого? Конечно, нет. Знаете, если бы это была болезнь, то у нас не было бы Глеба Жеглова. Вор должен сидеть в тюрьме.
- Вот мы, журналисты, и завешиваем вопрос, почему человек, который целенаправленно совершил мошенничество, вместо того, чтобы отбывать наказание в местах лишения свободы, находится в больнице.
- Потому что есть вымысел, а есть болезнь. Если в суде доказано, что такое поведение - это результат его болезни, то он будет, конечно, лечиться
- А ошибки бывают в установлении диагноза?
- Ошибки чаще бывают в другую сторону - когда не разглядели, не распознали, то есть признали человека вменяемым, он пошел в тюрьму, а там, в тюрьме, уже разворачиваются психозы и так далее. А вот так, чтобы признать человека больным, а он оказался совсем здоровым - нет, это схема криминальная, коррупционная схема. Вообще диагноз поставить легче, чем не поставить. Поставить диагноз - это, в общем-то, ремесло, а не поставить - это искусство, это высший пилотаж...
- Но ведь та же шизофрения может протекать по-разному. Влияет ли это на признание человека вменяемым или невменяемым?
- Разное течение бывает у болезни, разные последствия, разные дефекты Точно так же, как насморк. Бывает просто насморк, а бывает, что человек чихает так, что из ушей у него дым идет... И, стало быть, разный уровень ответственности. А если еще наложить на статью, то, конечно же, убить человека, предположим, это самая тяжелая статья, и остаться невменяемым, это нужно быть сумасшедшим вдрабадан. А, скажем, украсть чего-то и быть признанным вменяемым может быть и психически больной человек, состоящий на учете у психиатра, который лечился восемьдесят раз. Все индивидуально.
- Несмотря на наличие диагноза?
- Да, амбулаторная карта - это не индульгенция. Не факт, что человека признают невменяемым. А бывает так, что человек вообще в поле зрения не попадал, но по ходу экспертизы получается так, что он болен, причем болен давно и тяжело. Поэтому я и говорю, что психиатрия никакого отношения к принудительному лечению не имеет.
- А в случаях, когда к вам направляют на лечение по решению суда психически нездорового преступника, в каких условиях он содержится?
- В обычных условиях. Нет для них отдельных палат, гвоздей вместо матраса, паутины в углах тоже нет... Единственная разница в том, что человек, который здесь находится с аналогичным психическим расстройством, выписывается из больницы по решению врачебной комиссии, а человек, который лечится принудительно, выписывается из больницы по определению суда. В законе о психиатрии это всё прописано. Мы по итогам лечения представляем ходатайство в суд об изменении меры медицинского характера с психиатрического стационара на амбулаторное наблюдение. Все делается через суд, порядок тот же. Как попал через суд - так и вышел тоже через суд.
- Кто принимает решение признать человека здоровым, или что он уже подлежит выписке, может вернуться в общество?
- Здоров, не здоров, но пребывать в стационаре или не пребывать, или продолжать принимать лекарственные средства в амбулаторных условиях, это решает врачебная комиссия.
- А в каких случаях психически больного человека признают недееспособным?
- Если понятие невменяемости всегда связано с Уголовным кодексом, то понятие недееспособности - это то, что касается гражданских сделок. Когда, скажем, гражданин совершил преступление, никто еще не знает, больной он или не больной. Так вот, в зависимости от тяжести преступления (тяжесть ведь всегда граничит с психическим здоровьем - то есть, каким нужно быть человеком, чтобы совершить тяжкое преступление) назначается судебно-психиатрическая экспертиза. В Уголовном кодексе есть определенные статьи, по которым, хочешь - не хочешь, а обязаны назначить судебно-психиатрическую экспертизу, чтобы точно знать, больной это человек или здоровый, был он вменяем на момент совершения преступления или невменяем, грубо говоря, отдавал ли он себе отчет, осознавал ли то, что делает.... Если он больной, то поедет лечиться, если здоровый, то могут посадить его на всю оставшуюся жизнь. Если же человек не преступник, а совершил какую-то сделку, то иногда также ставится вопрос о судебно-психиатрической экспертизе. Но вопрос решается уже не о том, вменяем он был или невменяем. Необходимо установить, был он дееспособен или недееспособен на момент совершения сделки. В основном это вопросы, связанные со сделками, когда, например, родственники обращаются о признании их близкого недееспособным, если тот, например, выписал кому-то доверенность, а потом еще и умер... При наличии определенных оснований это делается.
- А если, скажем, психически нездоровый человек уже совершил преступление, ему назначено принудительное лечение, так как он опасен для общества... Речь идет как раз об одной из пациенток вашей больницы, тот самом бухгалтере Лидии Гатманюк, которая была направлена на принудительное лечение. Дело в том, что она в течение почти двух лет после того, как суд фактически освободил ее от уголовного наказания и направил на лечение, так и не попала в психиатрическую больницу, по неизвестным причинам... Лишь в ноябре этого года, после того, как журналисты «ВЕДОМОСТЕЙ Урал», добыв соответствующую информацию, сообщили в полицию о местонахождении этой женщины, она была доставлена на лечение.
- Так произошло, потому что нет механизма у нас.
- Да, получается, что полиция в течение почти двух лет найти ее якобы не может. При этом опасный для общества человек находится на свободе. Она и не осуждена, к уголовной ответственности не привлечена, и на лечении не находится. Все это время она продолжает оставаться больным человеком, вправе совершать при этом какие-то сделки, потому как дееспособности ее никто не лишил.
- Дееспособность - это отсутствие ответственности, опекун и т.д.
- А кто может гарантировать, что этот человек не совершит новых преступлений, будучи дееспособным?
- Нет гарантий никаких. Наоборот, могу сказать, что есть высокий риск, что она совершит новые преступления. Потому что, знаете, даже собаку можно научить не хватать с пола еду - условный рефлекс. Если человек совершает преступление, какое-то общественно опасное деяние, и не получает за это наказания, то мы в данном случае не занимаемся профилактикой. Посадить в тюрьму - это не наказание, это профилактика. Я так считаю. А если человек не признан судом недееспособным, и лечения не получает, то у этого человека формируется мнение, что можно продолжать это делать.
- Тем более, когда на руках уже такая полезная справка есть...
- Ну, справка, она ни от чего не освобождает. Но нарушается основной принцип профилактический.
- А к вам разве не поступает эта информация из суда автоматически?
- К нам как раз поступает информация. Но, во-первых, она поступает не в течение нескольких минут, когда мы можем каким-то образом среагировать. Сколько дней судья пишет решение? Ну, представьте, десять дней, предположим, пишет решение, потом у человека есть еще законное право обжаловать его. Где он находится все это время? Какая разница - десять дней или двести дней, или год... Он и за десять дней может на триста лет срока себе дел натворить. И даже когда имеется решение, кто будет реализовывать его?
- Механизма нет?
- В уставе психиатрической больницы такая услуга не прописана. Она не прописана и в законе. Узнавать-то мы узнаем, а как человека сюда доставить, неизвестно.
- И, получается, может она дальше делать, что ей заблагорассудится...
- Она не может, она и делает все, что угодно. И как этот вопрос решить, я не знаю. Каким образом и какая служба должна доставлять таких больных сюда...
- То есть, проблема существует?
- Конечно. И еще есть проблема. Никто, как психиатры, не понимает глубину этой проблемы, но психиатр, видимо, в России такая одиозная специальность... все считают, что психиатрия - это вообще плохо, поэтому слушать психиатров никто не собирается. До тех пор, пока профилактикой правонарушений среди психических больных будут заниматься психиатры, дело не сдвинется. Я вообще в жизни очень много повидал, но живьём за границей психиатров видел мало. В любой другой стране психиатр - это очень дорогой специалист. Спросите, а кто там занимается вопросами психического здоровья? Полиция. Полицейскому не важно, состоишь ты на учете у психиатра или не состоишь. Ему важно, что ты нарушаешь или не нарушаешь. И у них там у каждого в голове компьютер. Он смотрит на тебя - у него компьютер крутится. Есть несколько критериев, по которым он арестует тебя и увезет. И всё. И там не будет даже вопросов, наблюдаетесь ли вы у психиатра или нет. Потому что там наблюдаться у психиатра может себе позволить только очень состоятельный человек. Экспертов там вызывают прямо в суд. Как правило, это авторы монографий, книг, ученые, профессора и т.д. Вызвали, судья задала несколько вопросов, тут же приставы, тут же увезли. Психиатры занимаются только лечением. Все остальное делают социальные службы и полиция.
- Вы считаете, что так должно быть и в нашей стране?
- Да, я так считаю. Если, например, какой-то психопат или шизофреник живет и истязает мать, то, конечно, его за это нужно наказать. Сначала надо наказать...
- Скажите, а принудительное лечение как долго происходит? Например, по хроническим заболеваниям, по той же шизофрении, существуют какие-то сроки?
- Это все зависит от клиники и от того, как быстро человек подвергается лечению. Судебно-психиатрическая экспертиза сроки не устанавливает. Но у нас есть определенный порядок. Когда к нам на принудительное лечение направляется то или иное лицо, каждые полгода мы ходатайствуем о продлении лечения либо о его прекращении. Что касается хронических психозов, ну, они хронически текут, долго, практически безнадежно.
- Часто бывает, что ваши пациенты повторно попадают на принудительное лечение?
- Очень часто. Конечно. Шизофрения лечится очень плохо.
- А в принципе вылечивается?
- Ну, ремиссия бывает...
- Олег Валентинович, что Вы бы посоветовали нашим читателям, чтобы сохранить свое психическое здоровье?
- Да все здоровы, не надо переживать. Единственное, что я могу посоветовать - голову надо беречь. Не пить, не подвергать ее ударам, желательно не болеть, конечно. Самая большая проблема, это когда мозг подвергается механической травме, токсическому воздействию, алкогольному. А все остальные расстройства... Каким бы ни был я материалистом, я не смогу сказать, выдать кому-то справку пожизненную, что он никогда не заболеет психическим расстройством. Поэтому и думать на эту тему не стоит. А если есть какие-то специфические вопросы, нужно обращаться к врачу. Я как врач-психиатр, буду «хвалить свое болото»: психиатр все-таки лучше, чем психотерапевт, и лучше, чем психолог. Потому что психиатр делает самое главное - прежде всего, он исключает психическое расстройство, которое, возможно, у человека вдруг началось. Но если нет психического расстройства, психиатр никогда не станет лечить, никогда не возьмет его на учет, и никогда не будет отправлять в стационар. Скажет: «Знаете-ка, что, идите-ка вы к психологу...». Это важно. Поэтому, если вы хотите к кому-то обратиться, обращайтесь к психиатру в государственное учреждение, а не к какому-нибудь психологу с дипломами во всю стену, потому что здесь очень легко попасть в неприятную ситуацию. Может быть, не с первого раза, а со второго, третьего, найдете специалиста, который вам поможет.
- Спасибо за очень познавательную и интересную беседу.
Беседовала Татьяна ПОПОВА
9
