Вопросы защиты прав детей становятся все более актуальными. Уполномоченный по правам ребенка в Свердловской области Игорь Мороков в интервью «ВЕДОМОСТЯМ Урал» рассказал о ключевых проблемах, связанных с защитой прав детей в регионе и о мерах, которые принимаются для их решения.
- Игорь Рудольфович, сколько времени Вы работаете в должности Уполномоченного по правам ребенка в Свердловской области?
- С ноября 2010 года - уже 13 лет. Время пролетело незаметно... Меня назначили на эту должность депутаты Законодательного Собрания Свердловской области по предложению губернатора Александра Сергеевича Мишарина. Далее, с приходом нового губернатора, Евгения Владимировича, по его предложению мой контракт был продлен, включая и нынешний третий срок.
- Получается, Вы с самого первого дня?
- Да, с момента основания. В июле был принят 57-й закон и уже в ноябре была утверждена моя кандидатура.
- Каким был Ваш профессиональный путь до назначения на эту должность?
- Вы знаете, без ложной скромности, я горжусь той линейкой своей профессиональной деятельности, которая позволяет мне достаточно уверенно чувствовать себя на этом поприще.
Я спортивный педагог по образованию, у меня было среднее специальное образование. Часть времени работал в общеобразовательной организации, в школах - физруком. Поработал, потом понял, что мне этого недостаточно. Отучился заочно в Уральском педагогическом институте, стал тренером по хоккею. Одновременно в школе работал по совмещению.
Кроме того, я занимался организацией досуга в клубе по месту жительства, на Химмаше. Там мы создали открытое пространство для подростков, где они могли проводить свой досуг - играли в бильярд, теннис. Это была сложная, но очень важная для меня работа, так как позволяла устанавливать доверительные отношения с детьми.
- И каковы были результаты этой работы?
- Один из значимых проектов – организация летних трудовых отрядов, где мы проводили 21 день в Краснодарском крае. Это были группы парней. Они напоминали героев фильма «Пацаны» Динары Асановой. Помните такой? Сейчас, пересматривая этот фильм, я понимаю, как точно он отражает ту пору моей жизни.
Я брал самых беспокойных ребят, настоящих хулиганов. Да, поначалу были проблемы - это же подростки, сами понимаете. Днем мы работали, виноград собирали. А вечером сидели с этими пацанами под звездным небом и просто болтали - за жизнь, обо всем... И многие из них возвращались домой с полностью другим отношением к жизни.
Этот опыт оказался чрезвычайно важным для меня. Он позволял увидеть результаты моих педагогических усилий, что в обычных условиях сложно заметить, так как результат всегда растянут во времени. Но здесь, в рамках 21-дневной поездки, я мог наблюдать изменения на своих глазах. Они возвращались настоящей командой - собранные, сплотившиеся.
Вы знаете, вклад в педагогику все оценивают по-разному. Кто-то - по количеству написанных статей, книг, или по количеству выпускников. А у меня своя шкала оценки - сколько раз я за свою жизнь слышу: «Здравствуйте, вы меня конечно не помните...». Для меня это 100% результат. Эти слова я слышал во многих местах. Последний раз - в Минеральных водах. Один раз в Мюнхене! Каждый такой случай доказывает, что часть моего сердца осталась у тех ребят, кто был со мной тогда, в трудовых отрядах, под звёздным южным небом.
Но в конце 80-х, начале 90-х у нас появились финансовые проблемы с организацией выездов в лагерь. Я тогда обратился в администрацию Чкаловского района с просьбой помочь. И заместитель главы предложил мне работу после того, как я поделился своими проектами и планами. Так я начал свою административную работу в комитете по делам молодёжи.
- А в администрации Вы чем занимались?
- В 90-е годы мы реализовали множество интересных проектов, в том числе связанных с трудовыми лагерями. Мы перешли на программно-проектный подход, где команды каждый год соревновались за право бесплатного посещения лагеря.
Следующим моим этапом стал комитет по социальной политике, органы опеки и социальная защита. Проживающие в районе 250 тысяч человек, включая 50 тысяч детей, создавали значительные социальные обязанности. Комиссия по делам несовершеннолетних, которую я возглавлял с 2006 по 2010 год, стал значительным этапом в моей карьере. В 2009 году я стал заместителем главы администрации по социальным вопросам, а уже в 2010-м мне предложили должность Уполномоченного по правам ребенка.
- И Вы создавали всё с нуля?
- Да. Интересный был период после вручения удостоверения и встречи с журналистами. Наступил ноябрь, бюджеты уже все были сформированы. Следующие месяцы прошли в ремонте офиса, и мы, несмотря на отсутствие зарплат, работали с техникой, привезенной из дома. Все, кто пришли тогда, остались с нами и до сих пор продолжают работать. Наш аппарат, один из самых крупных в Российской Федерации, состоит из 17 человек.
- Какие должности и профессии присутствуют в аппарате, и какова их роль?
- Наш аппарат — третий по численности в России. Мы доказывали необходимость каждой должности в аппарате, сотрудничая с Минфином и администрацией губернатора. В аппарате есть оперативно-правовой отдел, который занимается оперативной работой с обращениями граждан и проверками. Также есть организационный отдел, который поддерживает работу сайта и социальных сетей, включает кадровую службу и бухгалтерию.
- Каковы основные направления деятельности, и в чем заключается Ваша основная работа?
- В законодательстве выделены семь основных направлений деятельности уполномоченных по правам ребенка. Наша основная задача — защита прав ребенка в его взаимоотношениях с государственными и местными органами управления. Мы следим за тем, как государство выполняет обязанности, принятые согласно Конвенции о правах ребенка, что включает и обеспечение его наилучших интересов.
Основная наша задача — это контроль за исполнением государственных обязательств в области образования, социальной защиты и в других важных аспектах жизни ребенка. Создание нашего института было вызвано необходимостью усиления контроля за этими процессами, несмотря на наличие таких органов, как прокуратура.
С 2011 года мы собираем статистику обращений: синий цвет отмечает общее число обращений, зелёный — предположительные нарушения прав детей, а красный — подтверждённые нарушения.
Сначала количество обнаруженных нарушений было высоким, но со временем снижалось, что свидетельствует о том, что государственные органы стали лучше выполнять свои обязанности. Однако уровень обращений граждан остаётся стабильным. Это говорит о том, что, несмотря на формальное выполнение законов, люди всё равно чувствуют неудовлетворённость, возможно, из-за того, как эти законы применяются на практике. Яркий пример можно привести с детскими садами - когда место предоставляется на значительном расстоянии от дома. Это хорошо иллюстрирует проблему: формально закон соблюдён, но родителям это крайне неудобно.
Задача Уполномоченного по правам ребенка — не только контролировать соблюдение законов, но и стремиться к тому, чтобы их исполнение действительно соответствовало интересам детей. Это включает защиту прав, обеспечение участия детей в процессах, затрагивающих их интересы, и поддержку их развития и воспитания.
- Вы упомянули, что Ваша работа включает взаимодействие с большим количеством ведомств. Как это происходит на практике?
- Да, наша деятельность пересекается с работой более 20 различных ведомств, которые в той или иной степени занимаются вопросами защиты и реализации прав детей. Наша роль здесь не надзорная, мы не контролируем эти ведомства напрямую, но мы следим за тем, как они исполняют свои обязанности. Важно понимать, что наша задача — это не только обеспечить соблюдение законов, но и способствовать изменению подходов и менталитета в работе с детьми.
- Можете привести конкретный пример такой работы?
- Конечно. Недавно произошел случай, когда мать была задержана, и ее ребенок временно оказался без попечения родителей. Стандартной процедурой было бы отправить ребенка в социальное учреждение. Однако у ребенка были родственники, которые могли и хотели заботиться о нем. Мы долго убеждали соответствующие органы пересмотреть решение и разрешить ребенку остаться в семье. Это пример, когда законно всё выполнено правильно, но лучшее решение для ребенка требует более гибкого подхода.
- Какие изменения Вы бы отметили в работе органов социальной защиты за последние годы?
- За последние годы мы видим значительные изменения в подходах к работе. Например, раньше в случае развода супругов и определении места жительства ребенка все решалось строго в судебном порядке. Сейчас же органы опеки стали активнее привлекать медиаторов и предлагать альтернативные способы разрешения конфликтов, чтобы избежать судебных разбирательств. Это позволяет находить более мягкие и продуктивные решения, учитывая интересы всех сторон.
Я убежден, что наше ведомство в значительной степени повлияло на изменение подходов к защите и реализации прав детей. Это не только наша заслуга, работа ведется совместно с множеством других органов и специалистов. Наша цель — сделать процессы более гуманными и удобными в рамках закона, чтобы они наилучшим образом отвечали интересам детей.
- Большой пласт Вашей работы связан с защитой прав и интересов детей, которые воспитываются в детских домах? Какие там основные проблемы приходится решать?
- Возникают вопросы, например, с профессиональной ориентацией детей, окончивших 9 классы в социально-реабилитационных центрах. К сожалению, зачастую выбор профессии для этих детей ограничен не их личными интересами, а предложениями учреждения. Допустим, предлагают стать строителем - потому что это доступно. А ребенок, может, хочет петь или заниматься танцами... Нужно стремиться развивать их самооценку и самосознание, что крайне важно, учитывая стигму, связанную с проживанием в детском доме.
- Как можно улучшить этот процесс, по Вашему мнению?
- Повышать их самооценку и организовывать подготовку к будущей профессиональной деятельности. Если ребенок хочет поступить на конкурентную специальность, то подготовку надо начинать заранее, чтобы он мог соответствовать необходимым критериям. Например, если для поступления требуется высокий средний балл, то понятно, что за месяц ему не подготовиться - начинать надо задолго до начала приемной кампании. И, конечно, важно изменить отношение к воспитанникам социально-реабилитационных центров, обеспечить их лучшую интеграцию в общество. Наша цель - чтобы каждый ребенок мог развиваться в соответствии со своими интересами и способностями, и чтобы его профессиональный выбор был осознанным.
- Игорь Рудольфович, расскажите, как проходит Ваш обычный рабочий день.
- Мой обычный день начинается рано утром. Подъем в 5 утра, небольшая зарядка, минут 35-40, выезд на работу. Я живу в Академическом районе, логистика непростая по времени. Рабочий день у нас начинается в 8:30, я в 8:00 уже должен быть здесь. Я спокойно отсматриваю ленты СМИ - что произошло, какие были происшествия и так далее. Потом мне более расширенный вариант специалисты организационного отдела приносят. В 8:45 ежедневная оперативка с начальником оперативно-правового отдела, руководителем аппарата, советником и помощником. Мы быстро собираемся, смотрим итоги, что было сделано, ставим задачи - прямо на каждый день. Не на неделю, потому что ситуации очень быстро меняются, здесь требуется действительно оперативное решение. Ну, и потом в зависимости от ситуации работаем. Это и частные случаи, это и участие в работе коллегиальных органов, областная комиссия по делам совершеннолетних, я член многих советов...
- Часто приходится выезжать?
- Да, мы выезжаем на места для непосредственного ознакомления с работой различных органов и учреждений. В прошлом году мы посетили 86 муниципальных образований. Я активно участвую в комплексных выездах всего аппарата. Такая работа была особо отмечена в администрации Президента, и я горжусь, что могу продолжать заданные ранее направления инициатив. Во время выездов мы осматриваем системы безопасности в жилых комплексах, образовательных и социальных учреждениях, а также общаюсь с членами общественных палат.
- Как происходит Ваше взаимодействие с общественными палатами?
- Взаимодействие с общественными палатами играет большую роль в нашей деятельности. Закон о общественном контроле значительно расширил возможности общественных палат, и наша задача — убедиться, что эти возможности используются для улучшения условий жизни детей. Я стараюсь встречаться с членами общественных палат, чтобы обсудить, как они влияют на процессы защиты прав и интересов детей. Некоторые палаты изначально не занимались детскими вопросами, но после наших встреч начинают активно включаться в эту работу.
- Вы упомянули комплексные выезды. Можете подробнее рассказать, как они проходят?
- Комплексные выезды — это важная часть нашей работы. Мы выезжаем целым аппаратом. Эти поездки позволяют нам увидеть реальную ситуацию на местах, встретиться с местными чиновниками и представителями общественности, чтобы обсудить проблемы. Также это прекрасная возможность выявить интересные практики и рассмотреть возможность их распространения в других регионах.
Этот подход к работе, который когда-то назвали «детским спецназом», мне особенно близок. Такое название идеально отражает суть нашей деятельности – мы действуем слаженно, эффективно и с полной отдачей.
В некоторых случаях мы видим прекрасно организованные системы, которые работают эффективно и могут быть примером для других. В других — выявляем серьезные проблемы, которые требуют немедленного вмешательства. Наша цель — не только выявление и устранение проблем, но и создание условий, при которых дети могут жить в безопасности и комфорте, а их права надежно защищены.
- По каким критериям Вы определяете учреждения для выезда?
- В первую очередь мы опираемся на анализ обращений граждан и выявляем территории, где наиболее остро стоят проблемы. Исходя из этого анализа, мы организуем наши выезды, чтобы не только реагировать на уже возникшие проблемы, но и предпринимать профилактические меры.
- Каковы результаты проводимых Вашей командой мероприятий?
- В большинстве случаев, проблемы удаётся решить: по нашим данным, около 97% обращений успешно разрешаются. Это включает самые разные вопросы, от выплаты задолженностей до решения судебных вопросов. В некоторых случаях мы даже вовлекаем надзорные органы, такие как прокуратура, которая может инициировать действия, вплоть до уголовного преследования.
- Вы взаимодействуете с судебными приставами?
- Да, и это взаимодействие улучшилось с приходом нового руководства - Альбины Халилевны Сухоруковой. Культура ответственности и отношения в их структурах изменились, и сейчас мы видим более серьёзное и вовлечённое отношение к выполняемой работе. Это крайне важно, так как задолженности, особенно по алиментным выплатам, остаются значительными. В Свердловской области, например, общий долг составляет около 3,5 миллиарда рублей.
- По каким критериям Вы оцениваете свою работу?
- Успех наших усилий можно оценить по количеству успешно разрешённых обращений и уменьшению количества нерешённых проблем. Тем не менее, вызовы остаются, особенно в области судебного исполнения и взыскания долгов.
- Вам приходится вмешиваться в вопросы, связанные с семейными отношениями, такими как разводы и определение местожительства детей?
- Несмотря на то, что это находится за пределами моей прямой юридической компетенции, мы активно вовлечены в эти процессы через сотрудничество с органами опеки и социальной политики. Мы стараемся инициировать медиацию и другие формы конструктивного разрешения семейных споров, чтобы обеспечить защиту интересов детей и поддержать наилучшие решения для их будущего.
- Не могу не задать вопрос в связи с резонансным делом Далера Бобиева. Такие конкретные случаи, как дело Далера, оказывают влияние на систему?
- Да, трагичные случаи, подобные ситуации с Далером, заставляют нас пересмотреть и усилить систему контроля и взаимодействия между различными органами. Например, мы уделяем больше внимания связям между органами опеки и образовательными учреждениями, чтобы обеспечить надлежащее отслеживание и реагирование на потребности приемных семей и детей.
Тем не менее, в теме Далера, с точки зрения «нормативки», нарушений не было. Вот можете меня убивать, расстреливать, все что угодно... Да, это страшная трагедия, но она не носит системного характера. Конечно, это всколыхнуло общество, заговорили о необходимости введения тотального контроля. Но все-таки, дело Далера - это вопрос персональный. Большинство опекунов у нас, 99%, это действительно ответственные люди, которые взяли на себя и ответственность, и заботу о приемных детях. Я исхожу из позиции презумпции добросовестности. Не вины, а добросовестности.
- Какие шаги предпринимаются для улучшения системы приемного родительства?
- Усиливаем обучение и поддержку для приемных родителей, увеличиваем количество тренингов и семинаров по воспитанию и уходу за детьми. Усиливаем контроль за деятельностью приемных семей, улучшая связь и координацию между всеми заинтересованными сторонами, включая школы и медицинские учреждения.
- Как Вы видите решение проблем, связанных с конфликтами в школьной среде, особенно те, что касаются буллинга?
- Решение таких проблем начинается с понимания, что каждый участник образовательного процесса несет свою долю ответственности. Но, безусловно, наибольшая ответственность в этом лежит на школе. Есть очень сложно решаемые вопросы. Потому что всё лежит в сфере человеческих отношений.
Очень важно обучение учителей и руководителей школ тому, как правильно реагировать на конфликты, и как создавать в школе атмосферу взаимопонимания и уважения. Вообще, я за то, чтобы развивались системы медиации, не связанные с образованием.
- В каком виде?
- Муниципальные центры медиации, центры психологического сопровождения. Они у нас существуют, но в рамках учреждений социального обслуживания, и немножко размыты. Надо более акцентировать, нужна работа по месту жительства.
- Что Вы посоветуете родителям, дети которых подвергаются буллингу, агрессии со стороны других детей в школе?
- В первую очередь, стоит обсудить ситуацию с классным руководителем. Важно делать это не в публичных чатах, а при личной встрече. Подойдите к разговору не с требованиями, а с целью объяснить суть проблемы. Например, можно сказать: «У нас с Вами возникла такая проблема. Давайте найдем решение вместе». Не стоит уклоняться от темы, нужно говорить о проблеме открыто и честно.
Если разговор с классным руководителем не приносит результатов, следующим шагом должно быть обращение к директору школы. Это человек, который принимает управленческие решения и в ответе за всё, что происходит в школе. Подходя к директору, акцентируйте внимание на том, что это общая проблема, требующая совместного решения.
- А в каких случаях стоит обратиться к Уполномоченному по правам ребенка?
- В тех случаях, если и после встреч с директором проблема остаётся нерешённой. Когда налицо бездействие. Хотя обратиться к нам можно в любом случае, но нам нужна фактура - понимать, с чем мы работаем. Если нужно, мы лично выезжаем.
- Как Вы считаете, требуется ли изменение законодательства для лучшей защиты детей, или действующих норм достаточно?
- В текущем законодательстве многое предусмотрено для защиты прав детей. Однако проблема часто заключается не в недостаточности законов, а в их неэффективном исполнении. Необходимо работать над улучшением выполнения существующих законов, обучением специалистов и повышением ответственности всех участников процесса.
– Одна из самых тяжёлых тем - детские суициды... Каково текущее состояние проблемы?
– Сейчас ситуация стабилизировалась, хотя это и звучит несколько цинично. Если говорить о цифрах, ежегодно у нас гибнет около 20 детей, в то время как в 2020-2022 годах наблюдался резкий всплеск. Практически по каждому такому случаю мы выезжаем, запрашиваем информацию. Но суицид - это всегда очень, очень личные переживания. И скопом подходить к этой проблеме нельзя. У меня, например, поступили примерно в одно время два обращения от двух мам - у их дочерей были суицидальные попытки. Так знаете, что они мне пишут и говорят: «Оградите нас, пожалуйста, от ваших профилактирующих мер». Сначала школа пришла, потом соцзащита, потом еще кто-то… А здесь проблема глубокая, и такими действиями её можно только усугубить.
Тут нужно понять источник риска и на него влиять. В бизнесе, наверное, знаете, есть теория управления рисками - ты должен сначала определить риск, его степень опасности, и понять, каким образом ты его можешь регулировать. Здесь так же, и это самое главное.
Ещё одна ремарка по поводу бизнес-технологий. Есть книга, называется «Жалоба — это подарок». Я уже всем директорам школ говорю - ребята, вот смотрите. Если ко мне пришёл человек с жалобой, да я ему поклониться должен. Он сегодня принёс на блюдечке с голубой каёмочкой мою проблему. Если что-то у меня не то, если жалуются, значит что-то в моей системе не так.
- Что чаще всего становится причиной детских суицидов?
- Мы попробовали посчитать и проанализировать статистику по детским суицидам. Какие семьи, социальные категории, где дети совершают эти вещи. Конечно, причины в каждой ситуации свои, но в 70% случаев это происходит в неполной семье. И если мы говорим о профилактике суицидов, то неполная семья это уже повод обращать более пристальное внимание. И, кстати, такая же статистика по девиантному поведению, 70% - это неполная семья. И здесь логика понятна: мама на работе, а как ребенок использует свободное время, неизвестно...
Мы предлагали использовать систему клубов по месту жительства. Этим можно было бы снять важную социальную проблему, очень серьезную. Но пока с этим сложности...
Есть реальная история. Пацан, пятый класс, пошёл в зимний городской лагерь при школе. Мальчик активный, красивый, замечательный, побеждал, награды завоёвывал. Приходит домой, гордится, показывает родителям - вот, смотрите. А отец ему в ответ - да иди ты, выброси всё это в мусорное ведро... Утром мальчишку нашли мертвым...
Зачастую проблема идет именно из семьи, а школа иногда заложником становится. Но в этом и есть миссия - увидеть. Ведь не зря же сейчас в законе об образовании, в его новом формате, упоминается не «образовательная среда», а «образовательное пространство», которое уже за стенки уходит. Профилактика суицидов - это внимание, внимание, и еще раз внимание.
- В СМИ нередко появляется информация о проблемах с лекарственным обеспечением детей, в том числе с редкими заболеваниями. К Вам поступают такие обращения?
- По лекарственному обеспечению ситуация сейчас меняется. Мы с Минздравом спокойно эти проблемы обсуждаем. Бывает, что есть какие-то лекарства, которых нет в перечне, так как они не сертифицированы у нас. В таких случаях и я, и Минздрав, говорим родителям - ребята, идите в суд. Просто они не имеют права выдавать это лекарство. А когда суд принимает решение и говорит «выдать», идут и закупают. Минздрав заточен на судебные решения, ему только нужно законное основание, чтобы это сделать. Ну, и с появлением «Круга Добра» сегодня возможности расширяются. А к нам обращений поступает совсем немного - около 3 процентов от общего числа.
- А история Миши Бахтина?
- Миша Бахтин, наверное, исключение. Я знаком с родителями мальчика. Там история 100% медицинского характера. Никто не знает, чем обернётся введение препарата ребенку. Были заседания консилиумов, с областной больницей, с Олегом Юрьевичем Аверьяновым я эту тему обсуждал. Самое главное - родители требуют, но не берут на себя ответственность. Им говорят - мы введём препарат, мы сделаем, но вы возьмите на себя ответственность за последствия. Не хотят. А медики, они же клятву Гиппократа давали... Лекарства закупались, их утилизировали, дорогущие препараты. Нет медицинского решения. Не социально-психологического, социально-организационного, а именно медицинского. Прокуратура тоже на себя ответственность не берёт, потому что вопрос медицинский, ни больше, ни меньше.
- Игорь Рудольфович, расскажите немного о себе.
- Я родился в Свердловске. Женат, у меня двое детей, две дочери, и четверо внуков. Очень горжусь своими дочерями: одна из них домохозяйка, другая работает в социально-психологической сфере, живет в Тобольске.
Они начали заниматься генеалогией нашей семьи и смогли проследить наше древо почти до 1700 года. Я восхищаюсь их усердием — молодцы! Но есть один печальный момент в нашей истории, связанный с Великой Отечественной войной: у меня не осталось ни одного деда, оба погибли. Мой отец также ушел на фронт в 17 лет и стал командиром расчёта «Катюши». К сожалению, его уже нет с нами.
Мама у меня по профессии педагог, с юных лет работала воспитателем в детском доме.
Мои дочери недавно нашли могилу одного из дедов в Смоленской области, и через две недели мы собираемся поехать туда, где он похоронен. Это важное для нас событие.
Моя жизнь всегда была тесно связана со спортом — до сих пор активно играю в хоккей, что приносит мне большую радость и удовлетворение.
Мне посчастливилось встречаться с легендарными фигурами хоккея, такими как Анатолий Владимирович Тарасов и Анатолий Фирсов. Иногда мне даже удается играть в одной команде с губернатором. С президентом пока не случилось сыграть, но, может быть, это ещё предстоит. Я продолжаю регулярно играть в хоккей — выхожу на лёд три раза в неделю.
Кроме того, у меня есть небольшой участок земли, который является идеальным местом для отдыха и наслаждения свежим воздухом.
- Чего бы Вы бы хотели пожелать жителям Свердловской области - детям и их родителям?
- Давайте, начнем с родителей. Есть такая известная книга - «Маленький принц». Действительно философская штука. Это вообще взрослая книжка. Видите, сколько тут закладок? Мне кажется, в этой книжке есть ответы на всё.
К сожалению, взрослые забывают, что они тоже были детьми. Взрослым я бы посоветовал, порекомендовал никогда не забывать, каким ты был ребенком. И когда есть проблемы с твоим ребенком, вернись в свое детство и подумай, а вот как бы ты хотел, чтобы все это разрешилось.
Внимательнее быть надо к своим детям. И подходить не с точки зрения взрослого, а с точки зрения ребенка. И тогда много-много ситуаций у нас с вами найдут свое разрешение - не в формате суицида, не в формате ухода из дома, не в формате приемной семьи. Давайте вспоминать и вместе с детьми решать наши вопросы.
Детям я бы хотел пожелать уважения и понимания к своим родителям.
Памятно мне, как однажды я случайно обнаружил в музее фотографию своей молодой мамы, работавшей в детском доме. Молодая девушка с детьми, внизу написано, Мария Новоселова, с воспитанниками. Смотрю, это мама на меня смотрит, и у меня, вы знаете, пролетело, просвистело в голове все. Я же не ботаник, не пай-мальчик был - жил на окраине Химмаша, со всеми вытекающими... слава Богу, что не попал туда, куда не надо было, хотя условия-то вполне были. И я вдруг понял, сколько расстройств, иногда горя я приносил своей маме, будучи подростком. И самое страшное, что сейчас это исправить невозможно, вот только на могилу прийти и попросить прощения.
Я всем молодым людям эту историю рассказываю, говорю, ребята, пользуйтесь случаем, успейте попросить прощения.
Если мы говорим, что пожелать нашим детям - внимательнее относиться к своим родителям, тем, кто близко, рядышком.
Ну, а всем остальным взрослым - внимания и доверия. Особенно педагогам. Вот только я с ребенком, с подростком, установлю доверие, только он мне поверит - все, он ручной. Это правда. Вот это очень важно. Использовать это доверие в благих целях. Помните слова? Счастье — это когда тебя понимают... Только мы выйдем на вот такой уровень отношений с детьми, тогда все будет получаться, все будет хорошо. Это самое ценное, думаю, для всех.
- Спасибо большое, Игорь Рудольфович, за очень интересную беседу. Успехов Вам и вашим коллегам в этой важной миссии!
19
Комментарии