Начало будущей криминальной революции в России и «девятому валу» коррупции, захлестнувшему страну положила перестройка экономики, затеянная Михаилом Сергеевичем ГОРБАЧЕВЫМ. Вернее не сама перестройка, а ее форма.
Чего стоит хотя бы закон «О кооперации», ставший олицетворением перестройки. Он был не просто непродуманным. Он был надуманным. Вероятно, те, кто его создавали, держали в голове бабушек с допотопными швейными машинками, пенсионеров, мастерящих нехитрые безделушки из отходов и неликвидов. На грешной земле все эти идилистические идеи рассеялись как дым. Жить и работать по такому закону, в котором не сказано, где и как кооператорам получать сырье и оборудование, где реализовывать продукцию, не определено, кто должен контролировать кооперативы и какую те несут ответственность, подошел лучше всего для людей, не отличающейся особой щепетильностью в выборе средств. Иначе не могло и быть, поскольку по новому закону создавать кооперативы уже стало можно, а по старому, но еще действовавшему, приобрести для его работы ничего нельзя. Вот тут-то и распустилась пышным бутоном теневая экономика. Советский человек отлично знал, что, например, в магазинах у нас ничего нет, но все можно достать, если иметь блат или дать «на лапу» кому надо. А в крайнем случае можно стянуть, то, что плохо лежит.
По этому поводу даже бытовала шутка: «Как совместить ребус об усилении борьбы с нетрудовыми доходами с кроссвордом о развитии кооперации?»
Совместить ребус с кроссвордом никто не мог, в результате кооперативы сырье и оборудование доставали за взятки или банально воровали с государственных предприятий. Налогов практически не платили. И фактически были бесконтрольны. В то же время по указке сверху министром внутренних дел А.Власовым было выпущено Указание № 10, согласно которому сотрудникам милиции запрещалось не только проверять кооперативы, но даже заходить в их помещения.
Понятно, что в таких условиях самыми успешными кооператорами стали легализовавшиеся цеховики. А раз милиции нельзя было контролировать кооперативы, то их тут же стали контролировать бандиты, обложив данью. Слово «рэкет» стало модным. Денег в казну от кооперативов поступало - пшик, зато к началу 90-х Советский Союз оказался в числе стран с наиболее развитой «теневой экономикой», объем которой специалисты оценивали в 70-60 миллиардов рублей.
Недостаточно продуманные рыночные реформы в эпоху правления первого российского президента Бориса Николаевича Ельцина стали своеобразным катализатором для расцвета коррупции. В умах граждан прочно утверждались идеи стяжательства. Новоявленные бизнесмены при небескорыстной помощи чиновников за бесценок скупали и захватывали заводы, газеты и пароходы. Причем эта ситуация фактически стала государственной политикой. В которой одной из важных составляющих прослеживалось устранение препонов на пути развития коррупции. Прежде всего это выразилось в целенаправленном ослаблении милицейского контроля. Сначала милиции строго настрого было запрещено вмешиваться в процессы первичного накопления капитала, якобы чтобы не задушить ростки рыночной экономики в России, а потом заниматься проверкой обоснованности передела собственности, якобы чтобы не использовать силовой ресурс в банальных спорах хозяйствующих субъектов. Вообще все происходящее в те годы навевало мысли о страшной аналогии. Как уголовный мир вербует себе сторонников, одних покупая, других «замазывая» участием в темных делишках, точно также повело себя и государство, вовлекая в орбиту коррупции все новых и новых людей.
Даже Закон, который по идее должен был стать орудием для борьбы с коррупцией, стал по сути дела ее щитом. Сначала из-под меча Фемиды вывели нечистых на руку руководителей коммерческих предприятий, в том числе банков. До появления в 1997 года уголовной ответственности за коммерческий подкуп взятки им можно было брать безнаказанно. Вот и получилось, что борьба с коррупцией в прошлом десятилетии свелась к выведению на чистую воду рядовых государственных служащих: налоговых и санитарных инспекторов, врачей, преподавателей и своих коллег милиционеров, словно по принципу - «бедняк ловит бедняка». Между тем, при такой ситуации аппетиты любителей «барашка в бумажке» среди крупных чиновников, почувствовавших свою безнаказанность росли не по дням, а по часам. Нельзя сказать, что оперативники подразделений БЭП закрывали глаза на злоупотребления чиновников высокого ранга, но система, сложившаяся в государстве, надежно защищала сановных казнокрадов. Одни делались недосягаемыми из-за депутатской неприкосновенности, другие избегали ответственности за счет телефонного права и заступничества высоких покровителей.
Порой оперативникам, несмотря на сильное противодействие, удавалось привлечь к уголовной ответственности крупных чиновников. Так, фигурантом одного такого дела стал руководитель Госкомимущества Альфред Кох. Началось все с «книжного» дела. Потом следователи и оперативники дошли до приватизации «Норильского никеля». Альфред Кох по совместительству с руководством Госкомимуществом являлся еще и председателем комиссии по проведению залоговых аукционов по продаже пакетов акций крупнейших промышленных предприятий. Благодаря Коху и другим чиновникам Госкомимущества сначала была занижена стартовая стоимость пакета акций РАО «Норильский никель», вместо 310 миллионов долларов это предприятие выставили на торги за 170 миллионов. А потом Кох, злоупотребляя служебным положением, сделал все, чтобы «Норильский никель» достался «Онэксим банку». В частности он отстранил от участия в аукционе конкурента «Онексим банка» - ТОО «Конт».
Также в ходе следствия всплыл еще один неблаговидный для чиновников Госкомимущества факт. Они помогли АООТ «Эксиком» незаконно приватизировать нежилые помещения в столице, а за это получили от бизнесменов 20 квартир по копеечной балансовой стоимости.
За все эти злоупотребления никто из руководителей и чиновников Госкомимущества наказания не понес. Все они были освобождены от уголовной ответственности - кто по амнистии, кто по состоянию здоровья.
Борьба с коррупцией в 90-х была любимым коньком российских политиков, стремящихся к вершинам власти. На встречах с народом они охотно садились на него и гневно обличали высокопоставленных коррупционеров и взяточников. Но слова оставались словами, а на деле в высших эшелонах власти отнюдь не были заинтересованы, чтобы борьба с коррупцией действительно велась. Во всяком случае, в России не наблюдалось политической воли по искоренению этого явления, а принципиальным оперативникам и следователям пытавшихся вывести сановных мздоимцев на чистую воду, элементарно били по рукам.
Борьба с коррупцией в высших эшелонах власти напоминала надувной шарик. Сначала политики надували щеки, рапортуя народу, как они не щадя живота своего, радеют за чистоту своих рядов, а потом в тихушку развязывали на шарике ниточку, выпуская из него воздух. В дураках оставались и сотрудники правоохранительных органов, которые положили немало сил, чтобы изобличить того или иного сановного взяточника, и весь народ.
Проиллюстрировать это можно на одном из громких уголовных дел в отношении руководителя аппарата комитета по международным делам Государственной думы Владимира Трофимова. Вкратце суть его такова: в декабре 1999 г. Евгений Примаков направил в Госдуму проект соглашения между Объединенным институтом ядерных исследований и правительством РФ. Принятие соглашения давало определенные льготы ОИЯИ, поэтому в институте были заинтересованы в его скорейшей ратификации. Однако сотрудникам аппарата Думы это никаких льгот не сулило, поэтому они не торопились. Руководство института вышло на Трофимова и попросила посодействовать продвижению законопроекта. Чтобы заинтересовать его, предложило на выбор познавательную экскурсию в Дубну или обед в ресторане. Трофимову такие мелкие предложения показались просто насмешкой над его высоким статусом. Тогда ему пообещали командировку в Женеву за институтский счет. «Это всего лишь 1500 долларов, у нас каждый столько имеет, один депутатский запрос стоит 500 долларов, а вы собираетесь провести такое важное соглашение!» - ответил Трофимов и внес контрпредложение - построить ему дачу под Москвой или деньгами - 10 штук баксов.
Бедные физики наскребли 10 тысяч долларов. Но сообщили о нехорошем поведении аппаратчика в ФСБ. Операцию фээсбэшники провели образцово-показательно. Взяточник был взят с поличным. На следствии всплыли и еще кое-какие факты из биографии Трофимова. Например, получение им 800 долларов от рыболовецкого колхоза за помощь в вызволении их российского судна «Черняево», задержанного береговой охраной США.
Потом последовали громкие статьи в газетах - уголовное дело в отношении Трофимова стало первым делом в отношении думского коррупционера, дошедшим до суда. Видеофрагменты задержания взяточника с поличным попали в заставку документального сериала о работе ФСБ. Московский городской суд проявил принципиальность и отвесил высокопоставленному чиновнику 9 лет неволи, о чем широкой общественности было громко доложено.
- Снято! - объявил какой-то неизвестный режиссер в верхах. - Всем спасибо, статисты могут отдыхать.
Прошло несколько месяцев. Летом 2000г. Верховный суд РФ проявил необычную для себя сердобольность. Он сбросил по году за положительную характеристику осужденного с места работы, за ходатайство профкома аппарата Госдумы, за наличие у Трофимова дочки и за состояние его здоровья. И того из девяти лет бывшему чиновнику осталось отбывать пять. Далее представилась возможность проявить сочувствие и понимание к думскому взяточнику Президиуму Верховного суда РФ. И Президиум не подкачал. Он нашел еще кое-какие смягчающие вину Трофимова обстоятельства. Так, по его мнению, раз председатель аппарата Комитета Госдумы РФ просто просил у Кадышевского взятку, а не вымогал ее под дулом пистолета, то тот вполне мог бы и не платить и не жаловаться в ФСБ. А потому постановил: снизить срок лишения свободы Трофимову с пяти лет до трех. После этого думского взяточника тут же амнистировали и отпустили на свободу.
Таким образом, вместо 9 лет Владимир Трофимов отсидел всего два, да и те по большей части в СИЗО. Информация об этом не вызвала почти никакого резонанса в прессе. В тех редких случаях, когда высокопоставленных взяточников сажают, это делают громко, а выпускают их тихо-тихо.
Еще один пример того, что усилия милиции по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти превращаются в борьбу с ветряными мельницами - громкое дело в отношении бывшего главы Московской регистрационной палаты Игоря Александрова и его бывшего заместителя Александра Севастьянова. На суде выяснилось, что получение этими господами денег от коммерческих структур - не взятка, и соответственно не проявление коррупции в столичной администрации, а так, пустячки.
С одной стороны доказательства мздоимства чиновников казались весьма существенными: руководитель фирмы «К-9» Андрей Дмитриев дал показания, что в период с осени 1997 г. по февраль 2000 г. передал господам Александрову и Севастьянову за содействие в профессиональных вопросах 28 тысяч долларов. Передача денег была зафиксирована на видео и аудио аппаратуре. Однако в ходе судебного заседания оказалось, что подсудимые - замечательные и очень порядочные люди, а во всем виноваты сотрудники УБЭП. Вот они-то настоящие нарушители Закона. Во-первых, они заставили Дмитриева дать показания, что он давал взятки. Нет, физически не принуждали. А оказывали давление этак по хитрому: изъяли у предпринимателя документы фирмы «К-9» на проверку и стали копаться в них. Далее судья Марина Комарова объявила, что видеозапись и аудиозапись на которых был запечатлен момент передачи денег бизнесменом чиновникам не может считаться доказательством. Оказывается записи были сделаны без санкции прокурора и хранились как-то не так. В общем, зарвавшиеся оперативники были поставлены на место. Вот ведь, что выдумали негодники: документы у бизнесменов, понимаешь, изымают, взяточников (безобразие!) снимают на пленку. Нет, ребята, так дело не пойдет. Сидите курите в своих кабинетах. А если вас с высокой трибуны призывают усилить борьбу с коррупцией, то не принимайте это всерьез.
Мосгорсуд признал Александрова полностью невиновным, а ежемесячную добавку к зарплате в размере 500 долларов господину Севастьянову все же расценил как преступление. Но не как взятку, а как мошенничество! Ну, правильно. Если чиновник получает от коммерсанта деньги за содействие в решении вопросов, то это ни что иное, как мошенничество.
Мошеннику Севастьянову суд определил 5 лет лишения свободы, а он радостно заявил журналистам: «Я всегда верил в наше правосудие, которое скоро совсем избавится от обвинительного уклона». Ничего парадоксального в этом нет. Наказание-то ему назначили условное!
А порой борьба с коррупцией в России доходила до ужасающего абсурда. Под следствие попадали не коррупционеры, а борцы с коррупцией. На мой взгляд, верхом несправедливости в Свердловской области стало осуждение двух сотрудников из отдела по борьбе с коррупцией ОБЭП УВД г.Екатеринбурга. Они занялись выяснением судьбы 19 миллиардов неденоминированных рублей, перечисленных из бюджета районной администрации и бесследно растворившихся в пучине системы взаимозачетов, ставшей в нашей стране настоящим «бермудским треугольником» для государственных средств.
В ходе проверки ими было установлено, что администрация одного из районов Екатеринбурга вместо того, чтобы напрямую перечислять денежные средства предприятиям, с которыми была связана договорными обязательствами, организовала систему взаимозачетов с участием ряда коммерческих структур, выполнявших роль промежуточных звеньев. В результате значительные денежные средства изымались из бюджета и «крутились» в коммерческих структурах, принося им прибыль, которую они еще и скрывали от налогообложения. Ущерб государству в виде сокрытых налогов и невыплаты обязательных платежей составил 19 млрд. неденоминированных рублей. То, что нарушения при проведении операции взаимозачетов имели место, подтвердила и проверка КРУ. Контролеры-ревизоры КРУ МФ РФ по г.Екатеринбургу в акте проверки сделали однозначный вывод: «Денежные средства, поступившие из районного бюджета на расчетный счет АОЗТ «Корпорация ТЭКС» были перечислены по заключенным договорам в коммерческие структуры на цели, не связанные с выполнением обязательств по взаимозачету».
Собранные материалы стали основанием для возбуждения уголовного дела по ст. 199 ч. 2 УК РФ по факту сокрытия от налогообложения доходов в сумме 19 млрд. неденоминированных рублей. Однако спустя 20 дней после возбуждения уголовного дела оно было прекращено. Зато на свет появилось другое уголовное дело в отношении оперативников ОБЭП по факту превышения ими служебных полномочий. Офицеры милиции были арестованы, а позже осуждены - один на шесть лет неволи, другой на четыре. Зато руководитель районной администрации, подписывавший документы на перечисление денег по взаимозачетам, через некоторое время стал председателем бюджетного комитета.
Такая вот у нас была борьба с коррупцией. Государство прощало аферистов, лишивших его 19-ти миллиардов неденоминированных рублей, и фактически дарило им эти деньги, зато при этом оно отправляло «на зону» своих верных защитников.
И такой случай был далеко не единичным. Получил условный срок лишения свободы и заместитель начальника отдела по борьбе с коррупцией УБЭП Свердловской области. Вся вина его состояла в том, что он, получив показания от посредника о том, что тот передал взятку в 80 тысяч рублей помощнику прокурора одного уральского города, предложил ему переговорить с этим помощником и записать беседу на магнитофон. Прокуратура не дает в обиду своих сотрудников, будь они хоть какие взяточники. А потому организовала уголовное дело не против взяточника, а против офицера милиции, попытавшегося уличить его.
После таких наглядных уроков борьба с настоящими коррупционерами становилась занятием для камикадзе. Тем более, что показатели по выявлению взяточничества можно было сделать на нищих врачах и учителях, которых никто защищать не будет.
Олег ЛОГИНОВ
